Где нефть, там приключения, большие государственные приключения. Чаще крайне неприятные. Нефть — первопричина войн, заговоров, интриг, коалиций, переворотов, экономических кризисов и закулисных сделок. Россия, которая с самого начала пребывала среди лидеров мировой нефтедобычи, не могла остаться в стороне от кипения страстей.

Пропустим идиллический 1703 год, когда первая русская газета «Ведомости» сообщила 2 (13) января: «Из Казани пишут, что на реке Соку нашли много нефти». Пропустим и времена братьев Дубининых, построивших в 1823 году (Пушкин еще не женился) в Моздоке нефтеперегонный куб для получения «осветительного масла» — слово «керосин» придумают позже.

В ХХ век Россия вступила главной нефтедобывающей страной мира. В 1901 году на ее долю приходилось 52% мировой добычи нефти — 706 миллионов пудов, по сравнению с 555 миллионами пудов в США; добыча в 13 остальных нефтедобывающих странах была на этом фоне пренебрежительно мала (см. «Новый энциклопедический словарь», т.28, Пг, б.г. [1916]). Россия поставляла огромное количество керосина в Европу, прежде всего, в Англию. Но, главное, России требовалось много нефтепродуктов для внутреннего рынка. На мазуте ходило больше российских локомотивов, чем на угле — нигде в мире такого не было. В основном на мазуте работала промышленность не только Поволжья, но и Центрального района, на нефтетопливе работал весь каспийский и волжский флот.

Но вскоре начались странные события. 1 июня 1903 года в Баку, где добывалось тогда почти 9/10 нефти империи, разразилась всеобщая стачка без каких-либо сформулированных требований к администрации. (После 1917 года большевики задним числом приписали организацию стачки себе, чего, разумеется, не было.)

На промыслах немедленно запылали пожары. Пламя пяти крупнейших скважин поднималось выше ста метров. Сгорел почти миллион тонн нефти, цифра по тем временам неслыханная. В следующем, 1904 году сгорели 225 вышек.

Но это была лишь прелюдия. В феврале 1905 на промыслах вспыхнули национальные столкновения. Неведомо откуда взявшиеся — границу не держали на замке, а зря — мусульманские студенты-богословы из Персии (талибы, как мы бы сказали сегодня) возглавили избиение работавших на промыслах армян и поджоги, после чего беспорядки перекинулись в город. Казаки восстановили спокойствие, но успело сгореть свыше половины производительных скважин и около 2/3 буровых.

Как следствие, экспорт нефтепродуктов из России упал втрое, Россия утратила английский и другие рынки, которыми тут же овладел Рокфеллер. Забастовки сразу прекратились. Какие силы стояли за бакинскими событиями, не выяснено по сей день. В 1906 году США уже добывают вдвое больше нефти, чем Россия (984 и 491 млн пудов соответственно). Спад нефтедобычи приводит к топливному голоду в России, забивает ее железные дороги угольными перевозками.

Положение могло спасти быстрое распределение среди добывающих компаний новых, уже разведанных нефтеносных участков — от желающих отбоя не было. Схема в принципе была простая и здравая: участок выставлялся на торги с условием, что его получит тот, кто предложит казне больше добытой нефти. И, сверх этого, – никаких налогов, никакой арендной платы. На участках с легкоизвлекаемыми запасами фирмы были готовы передавать казне до 70% добычи — тут вам и рента, тут вам и экспортные пошлины, распределяйте сами. И тем не менее, начиная с 1903 года, сперва скупой Сенат, а затем жадная Дума в течение 11 лет (и каких лет! — когда решалось, кто выйдет победителем в уже неотвратимой мировой войне) не утверждали или отменяли результаты торгов, тянули с принятием закона о сдаче казенных земель в аренду — и все это на фоне топливного голода. Вам это ничего не напоминает? В 1913 году правительству (которое постоянно показывало себя в вопросе об энергоресурсах куда дальновиднее и прогрессивнее Думы) не удалось провести через Думу даже решение об использовании казенных нефтеносных участков для нужд флота!

Особенно губительными стали последствия перехода с мазутного на угольное топливо в годы Первой мировой. Они сыграли свою роль в приближении катастрофы 1917 года.

К этой дате вторым, после Баку, нефтедобывающим районом Российской империи стал Грозный. Едва в Петрограде утвердилось Временное правительство, на грозненские нефтепромыслы стали нападать абреки. При царе почему-то не нападали. Телеграммы в столицу с требованиями прислать военную охрану оставались без последствий из-за сложных интриг в коридорах новой власти. Тем, кто рвался к ее вершинам, было выгодно показать неспособность тех или иных высших лиц выполнять элементарные функции защиты государственных интересов.

Вскоре после большевистского переворота в Грозном завязалось настоящее сражение между частями вернувшегося с фронта Чеченского конного полка Кавказской туземной дивизии (более известной как Дикая дивизия) и местными казаками. Сражение закончилось погромом немногочисленных тогда чеченцев Грозного и их изгнанием из города. В ответ 23 ноября 1917 сформировался чеченский Национальный комитет во главе с шейхом Дени Арсановым. Грозный, спешно обнесенный колючей проволокой под током высокого напряжения и опоясанный окопами, превратился в осажденную крепость. Нефтедобыча полностью остановилась.

Оба противника показали себя не с лучшей стороны. Казаки, заманив Арсанова на переговоры, убили его вместе с 50 мюридами. Абреки же разгромили и подожгли все, до чего смогли добраться. Им удалось поджечь Новые промыслы («старые», внутри оборонительного кольца, остались вне их досягаемости) и разрушить нефтепровод Грозный — Петровск-Порт (ныне Махачкала). Осада была снята только шесть месяцев спустя, когда власть в городе перешла в руки большевиков — чеченцы были на их стороне. Шесть же нефтяных фонтанов пылали полтора года, их удалось погасить лишь в мае 1919-го, после утверждения в регионе Добровольческой армии Деникина. В фонтанах сгорело нефти на сумму, равную четверти годового бюджета Российской империи.

Страшный эпизод, связанный с нефтью, произошел несколько раньше у станции Шамхор в Закавказье. После подписания перемирия 2(15) декабря 1917 года русские войска начали покидать Кавказский фронт. Власть в Закавказье в это время уже перешла в руки Краевого центра Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов во главе с эсэром Ноем Жордания. Этот Жордания разослал местным Советам такие телеграммы: «Ввиду того, что воинские части, уходящие в Россию, забирают с собой оружие… принять меры к отобранию оружия у отходящих частей». Историк В.П.Булдаков описывает случившееся по материалам грузинской следственной комиссии: «Уходящие с фронта русские войска оставляли часть оружия армянам, вынужденным более других думать об опасности турецкого вторжения. Это нервировало азербайджанцев. 9 января 1918 года у станции Шамхор один из воинских эшелонов был остановлен грузинским заградительным отрядом с бронепоездом, начальник которого проявил излишнее рвение. В течение двух суток, пока шли переговоры, к станции съехались, с одной стороны, тысячи азербайджанских крестьян, рассчитывающих на свою долю оружия, с другой – еще три воинских эшелона. Началась стрельба. Фронтовики, без сомнения, расчистили бы себе путь артиллерийским огнем, но один из снарядов угодил в огромный резервуар с нефтью. Горящая нефть хлынула в низину, где расположились со своими подводами азербайджанцы. Вскоре взорвалось еще несколько емкостей с горючим, после чего пламя охватило и часть вагонов, в том числе во встречном пассажирском поезде, следовавшем в Тифлис. Количество убитых и заживо сгоревших с той и другой стороны так и не удалось подсчитать, но жертвы исчислялись тысячами». (Тов. Сталин в свое время описал шамхорскую трагедию чуть иначе, но на это не стоит обращать внимания: его главной задачей было показать, что эсэры плохие.)

Драматические события развертывались и в Баку. С подписанием в марте 1918 года Брестского мира Кавказский фронт окончательно прекратил свое существование. С уходом русских войск турки заняли в апреле уступленный им Лениным Батум, где были большие запасы нефтепродуктов, после чего двинулись на Баку. Официально турки уверяли, что наступление ведет «Армия Ислама», состоящая наполовину из азербайджанцев-мусавватистов, наполовину из турецких добровольцев, а вовсе не регулярная турецкая армия. Знаменитые 26 комиссаров, державшие власть в городе, пытались бежать в Астрахань («без сдачи отчета об израсходовании народных денег»), и власть взяла «Диктатура Центрокаспия» во главе с офицером-меньшевиком Садовским.

Баку удавалось удерживать до 15 сентября 1918 года. Туркам, как и всем остальным, кружил голову запах нефти. Забыв сказку об «Армии Ислама», они перебросили на бакинское направление войска с Месопотамского, Сирийского и Балканского фронтов. «Центрокаспию» не помогло и английское подкрепление из Персии, Баку пал. Как в средние века, город на три дня был отдан солдатне. В Баку погибло от 15 до 35 тыс. чел., преимущественно армян, но промыслы пострадали мало, их берегли все участники сражений.

Те месяцы, в течение которых Баку держал оборону, оказались роковыми для Германии. Возьми турки Баку хотя бы тремя месяцами раньше, последнее и решающее немецкое наступление на Западном фронте, начатое 15 июля, вполне могло оказаться успешным. Однако из-за отсутствия поставок топлива от турок, на чем строился расчет, оно захлебнулось в августе. Не спасла бакинская нефть и самих турок. В октябре они подписали Мудросское перемирие и убрались из Баку. На их место заступили англичане — 30-тысячная армия, занявшаяся исключительно охраной промыслов и трубопровода на Батум. Уже через месяц английский флот до самого Гибралтара обслуживался бакинскими нефтепродуктами.

Англичане покинули Баку осенью 1919 года, т.к. Парижская мирная конференция передала «мандат» на Азербайджан... Италии. В Баку готовились принять новых суверенов, но в Италии к тому времени уже пал кабинет Витторио Орландо, подававшего соответствующую «заявку», а новое правительство Франческо Нитти решило не искать себе приключений на Кавказе.

Но вернемся на северные склоны этого хребта. В начале 1920 нужда большевиков в бензине, керосине и мазуте достигла предела. Ленин приказал отбить Грозный у белых во что бы то ни стало. 28 февраля он шлет в Реввоенсовет Кавказского фронта телеграмму редкой даже для него откровенности: «Смилге и Орджоникидзе. Нам дозарезу нужна нефть. Обдумайте манифест населению, что мы перережем всех, если сожгут и испортят нефть и нефтяные промыслы, и наоборот – даруем жизнь, если Майкоп и особенно Грозный передадут в целости». Угроза подействовала. Грозный был взят без новых поджогов, 4-я Трудармия немедленно брошена на восстановление нефтепровода Грозный — Петровск-Порт, а Красная армия двинута на взятие Баку и ликвидацию независимости Азербайджана.

После ухода англичан и нескольких месяцев независимости Азербайджан был занят большевиками и на 70 лет стал советским.

Связан с нефтью и проект «Алгемба». Среди множества безумных проектов советской власти это один из самых безумных. «Алгемба» — сокращенное название направления Александров-Гай  (конечный пункт железнодорожной ветки от Саратова на юго-восток) — Эмбенские нефтепромыслы. Это свыше 500 верст гиблых солончаковых пустынь, и здесь десятки тысяч людей (Первая Трудовая, Четвертая Трудовая, Вторая Революционная трудовая армии) вели в с декабря 1919 до июля 1921 в «военно-срочном порядке» изначально бессмысленную прокладку деревянного(!) нефтепровода. Тысячи несчастных нашли свой конец в солончаках. Инициатором и главным мотором всей затеи от начала до бесславного конца был Ленин. Экономисты доказывали полную дикость всей затеи, инженеры говорили, что давление разорвет деревянные трубы, но тщетно. Идиотическое строительство продолжалось 19 месяцев, после чего без объяснения причин было резко брошено.

Уже в наши дни историки выдвинули два объяснения. Первое: выяснилось, что «из высших государственных соображений» некоему кругу лиц было разрешено тратить «в интересах строительства» огромные суммы наличных денег вне контроля РКИ (Рабоче-Крестьянской Инспекции). То есть, вся затея могла прикрывать беспримерную воровайку. Есть предположение о преступном сговоре Ленина с Ю.В.Ломоносовым, его главным доверенным лицом по ''Алгембе''. Похоже, именно Ломоносов, обеспечивал Ленину один из его финансовых каналов на Запад. Выехав по заданию Ленина в 1920 году в Швецию, Ломоносов обратно уже не вернулся. Возможно, он держал зарубежный общак большевиков — один из многих общаков, которые советские вожди, не полагаясь только на банковские счета, завели на случай каких-то неожиданностей у доверенных лиц в Европе и Америке.

Второе объяснение: Ленин боялся Фрунзе. Он посылал его то против оренбургских казаков, то на усмирение Семиречья, то на завоевание Бухары, каждый раз в страхе, что тот, вернувшись, возьмет власть в свои руки — как Наполеон, который вернувшись из Египта, убрал Директорию и стал первым консулом. И ради этого Ленин уложил преданную Фрунзе Четвертую армию (преобразованную во Вторую Революционную трудовую) в солончаках, чтобы новому Наполеону не на кого было опереться.

Впрочем, одна причина не исключает другую.

На нашем Дальнем Востоке, а именно на Сахалине, тоже имелась нефть. В 1910 году было создано «Петербургско-Сахалинское нефтепромышленное и каменноугольное общество», и в северной части острова появились нефтепромыслы. А известно, что любые нефтепромыслы, едва возникнув, становятся очагом столь сильного притяжения, что противиться ему трудно. Японцы же и не думали противиться. 22 апреля 1920 года, воспользовавшись российской гражданской войной, они высадили в Александровске двухтысячный десант и установили свой контроль над Северным Сахалином, а главное — над сахалинской нефтью, к добыче которой они вскоре приступили.

После пятилетней гражданской войны, заняв в октябре 1922 года Владивосток, большевики установили контроль над всей российской территорией, кроме северной части Сахалина (южную часть острова Япония занимала на законных основаниях, согласно Портсмутскому договору 1905 года). Заставить японцев вернуть захваченное обратно не представлялось реальным, и в 1923 году Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение о том, что переход Северного Сахалина под суверенитет Японии должен быть оформлен как его продажа. В те годы большевики готовы были продать все, на что найдется покупатель.

Предложение было сделано сперва на неофициальном уровне, в виде пробного шара, но не встретило восторга в Токио: японцы пожадничали покупать то, чем уже владели. Дело заглохло примерно на год, в течение которого произошло много событий: большевистское правительство было признано Китаем, основными европейскими странами и рядом малых, началась гонка за лесными, асбестовыми, марганцевыми, угольными, нефтяными и прочими концессиями на территории СССР. Япония, не имевшая с Москвой дипломатических отношений, попасть к пирогу не могла. Поскольку, к тому же, в Китае были нанесены ощутимые поражения прояпонским компрадорам, Токио решил восстановить геополитический баланс, срочно уладив отношения с СССР. В Пекине начались советско-японские переговоры, увенчавшиеся 20 января 1925 года подписанием договора об установлении дипломатических отношений и уходе японцев с Северного Сахалина. В 1925 году они оттуда ушли, получив в виде утешительного приза концессии на добычу нефти и угля на Сахалине на 45 лет. Если бы договор был выполнен, японцы добывали бы на Сахалине нефть и уголь до 1970 года.

Вскоре большевики начали здесь, параллельно с японцами, собственную добычу нефти, был создан государственный трест «Сахалиннефть». В 1940 году, в предвидении скорой войны, с острова на материк была начата прокладка нефтепровода Оха — Софийское-на-Амуре, частично по морскому дну. Строительство продолжалось два с половиной года, его жизнеутверждающее описание дано в романе Василия Ажаева «Далеко от Москвы» (Сталинская премия по литературе за 1949 год).

26 ноября 1941 года из гавани Хитокапу на курильском острове Итуруп (одном из тех, на которые ныне претендует Япония) вышло японское авианосное соединение, под завязку заправленное сахалинским топливом. 7 декабря самолеты, поднявшиеся с этих японских авианосцев, разгромили в гавайской гавани Перл-Харбор главные военно-морские силы США на Тихом океане.

До августа 1945 года СССР сохранял с Японией договор о ненападении, а японцы в это время не на жизнь, а на смерть воевали с его главными союзниками — США и Англией. Воевали, в том числе на сахалинской нефти. Союзники не раз обращали внимание Сталина на столь странное положение вещей. В марте 1944 года советская сторона наконец расторгла концессионные договоры с Японией, но осадок у союзников остался.

Невозможно обойти роковую роль нефтяного фактора и в решении Гитлера напасть на СССР. 28 июня 1940 года, после предъявления Румынии ультиматума очистить бывшую Бессарабскую губернию, Красная Армия заняла спешно покинутую румынской армией и администрацией территорию между Днестром и Прутом и оказалась в 250 километрах по прямой от румынских нефтепромыслов Плоешти. Гитлер, который откупался от войны на два фронта столь дорогой ценой — отдавая большевикам Прибалтику, почти пол-Польши и куски своей союзницы(!) Румынии — вдруг почувствовал себя шахматным игроком, проморгавшим исключительно опасный, ведущий к мату ход партнера. Танковый бросок Красной Армии мог оставить Германию без нефти — ведь единственным близким, гарантированным и неугрожаемым источником нефти для рейха были плоештинские промыслы. Из СССР нефть в Германию идет лишь, пока две страны не вступили в противоборство, Румыния же, как считалось, никуда не денется. И вдруг, в тот момент, когда вся немецкая армия занята во Франции и Бельгии, происходит столь грозное приближение потенциального противника к источнику жизни. При первой же возможности, 7 октября 1940 года, немцы взяли Плоешти под свой военный контроль, но ощущение смертельной опасности преодолено не было. Воевать на одном синтетическом бензине, как показывали немецкие расчеты, было невозможно, требовались природные ГСМ, особенно СМ.

Если бы не нефтяной фактор, возможно, Гитлер не напал бы на СССР 22 июня 1941 года. (Совпадение: в 1812 году Наполеон напал на Россию тоже после того, как Кутузов занял Бессарабию, отбив ее у турок.) Ведь к лету 1941-го фюрер, только что проигравший воздушную «Битву за Англию», уже начал увязать на Балканах и в Африке. Мало того, он не обезопасил (путем захвата Гибралтара, Суэца, Крита, Мальты и Египта) открытое для вторжений с юга средиземноморское «мягкое подбрюшье», и в этих условиях, по всем законам здравого смысла не должен был лезть еще и в русский капкан. Подписывая окончательный приказ о вторжении в СССР, Гитлер, по воспоминаниям генералов, повторял: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца». О каком ужасе без конца речь? Об ужасе топливной кастрации рейха — другого, равного по силе ужаса не просматривается.

Пропустим тридцать лет. На этом отрезке связанные с нефтью государственные приключения были в СССР глубоко упрятаны. За его же пределами значительная часть их оставалась на поверхности — из-за нефти свергли Мохаммеда Мосаддыка в Иране, Ромуло Гальегоса (президента из писателей) в Венесуэле и еще полтора десятка правителей.

Почему был взорван самолет с главой итальянского концерна ENI Энрико Маттеи? Почему 39-летний миллиардер Пол Гетти, дававший миллиарды на благотворительность, пять месяцев тянул с выплатой нескольких миллионов за похищенного сына, а затем на 22 года отошел от дел, чтобы в 61 год, как ни в чем не бывало, вернуться к ним снова? Ответ знает нефть.

Почему Биафра решила отколоться от Нигерии, пойдя на внутреннюю войну и смерть миллионов людей от голода? Потому что мечтала больше не делиться нефтью со слишком большой Нигерией. Почему картографы из Каракаса закрашивают как венесуэльскую половину территории соседней Гайаны (Кооперативной республики Гайаны, чтобы быть точным)? Потому что эта территория пахнет нефтью.

После Второй мировой войны появилась народная примета: стоит объявить о планах строительства нового нефтепровода, пересекающего несколько стран, как на этой линии гарантированы смены режимов, гражданские войны, сепаратистские движения.

В 1973 году случилось Большое нефтяное потрясение, имевшее самые серьезные последствия как для стран Запада, так и для Союза Нерушимого. Верно оценить эти последствия стало возможно лишь 15 лет спустя, когда нерушимый начал рушиться.

17 октября в тот год ОПЕК ввела запрет на поставки нефти в США, а для их западноевропейских союзников увеличила цену за баррель с 3 до 5,11 долларов. В январе 1974 г. цена за баррель дошла почти до 12 долларов. Тридцать лет назад это была немыслимая цена. Товары и услуги стремительно дорожали по принципу домино, причем не только в странах Запада, но и в Третьем мире.

Рост цен на нефть остановился было в 1977 году, когда их сбили мощные поставки из Ирана, не входившего в ОПЕК. Начало сокращаться и само потребление нефти — сказались усилия по снижению энергоемкости экономики. Впрочем, затишье длилось недолго. Карты спутала иранская революция 1979 года. К 1981 году за нефть платили уже 40 долл. за баррель. Сверхвысокие цены держались около двух лет, пока Венесуэла и некоторые другие страны-производители не решили выйти за рамки экспортных квот, чтобы увеличить свои доходы. Это привело к неостановимому снижению цен — до 10 долларов за баррель к 1986 году. Но энергетический кризис западной экономики пришел к благополучному завершению еще тремя годами раньше, чего в СССР поначалу не заметили.

Начиная с 1973 года советское руководстве только и делало, что потирало руки от счастья. Оно перестало рассматривать проекты внутренних реформ, легкие нефтедоллары законсервировали брежневский застой. Десятилетия нефтедолларового идиотизма оказалось достаточно, чтобы советская экономика стала полностью неконкурентноспособной. Запад же за эти годы не просто сделал рывок вперед, он создал «новую экономику».

Поначалу казалось, что Запад неостановимо сползает под откос. Встали целые отрасли, зависевшие от дешевой нефти. Замерли у причалов или пошли на слом трансатлантические лайнеры. Остановилось развитие сверхзвуковой пассажирской авиации; уже выпущенные «Конкорды» летали, но о новых проектах речь больше не шла. Едва не рухнул американский автопром: началась экспансия японских малолитражек, а неповоротливым американским концернам потребовались годы, чтобы на смену огромным прожорливым уродам пришли экономичные машины.

Но кризисы — и это полезно помнить — имеют хороший терапевтический эффект. Кризис заставил Запад перейти к энергосбережению, а оно открыло дорогу новым технологическим направлениям. В конечном итоге рыночные силы сделали свое дело, произошла незаметная извне революция: если с 1945 до 1973 мировое производство энергии на душу населения росло со скоростью 3,45% в год, то с 1973 показатель за шесть лет не вырос ни на долю процента, а с 1979 начал снижаться на 0,33% в год. Это снижение длится уже больше двадцати лет, и эксперты утверждают, что производство энергии на душу населения упадет к 2030 году до уровня 1930-го. В СССР же между 1973 и 1989 годами потребление энергии на каждую советскую душу не только не уменьшилось, но, в противовес мировой технологической тенденции, безобразно, более чем вдвое, выросло — с 3,16 до 6,79 тонн условного топлива. СССР рухнул не только благодаря отмене Горбачевым цензуры, но и благодаря обрушению цен на нефть.

В новой России душевое потребление энергии год от года снижается, но до показателей передовых стран нам еще далеко. У нас несоразмерно высокое внутреннее потребление энергоносителей, и мы, как при позднем Брежневе, сильно зависим от экспорта нефти. А значит, не гарантированы от новых нефтяных приключений, и не только ценовых.

(Автор пользовался большим количеством источников, но особо должен отметить работы историка А.А.Иголкина)