«Туркменистан — не Северная Корея»

«Я уверен, что коронавирус в стране есть. Естественно, на официальном уровне это не подтверждают. Даже если будут случаи, даже если начнут пачками умирать, то они будут любой диагноз писать, но не коронавирус», — уверяет Руслан Мятиев.

По мнению журналиста, сравнивать Туркменистан с Северной Кореей по степени закрытости государственных границ не совсем корректно.

«Северная Корея — это вообще закрытая страна. Там, по-моему, есть один рейс во Владивосток и один в Пекин, и все. Но в Туркменистан до введения этих жестких мер ежедневно вылетали рейсы. В ту же Москву и Стамбул в некоторые недели даже по два рейса было. Российский S7 к нам летал, турки летали, был очень большой поток с Беларусью. Ашхабад был для некоторых бюджетных путешественников транзитным хабом. Например, из Алматы в Таиланд, то есть казахи через Ашхабад летали отдыхать в Бангкок. И это все функционировало до недавнего времени», — объясняет Мятиев.

Первым делом отменили рейсы в Пекин — в начале февраля, когда из Китая вывезли всех туркменистанских студентов.

«Они вызволили [из Китая] всех туркменских студентов, обучавшихся по госпрограмме. Их очень много было, в том числе и в Ухане. Они всех вывезли и вот, по-моему, со 2-3 февраля уже в Пекин не летали. Но, извините, вирус-то когда появился — в ноябре-декабре прошлого года. Рейсы в Стамбул, рейсы в Анкару, рейсы в Россию и Беларусь были вплоть до конца февраля и даже начала марта», — перечисляет главред Turkmen.news.

Сухопутные границы с Узбекистаном, Ираном, Афганистаном и Казахстаном закрывались достаточно быстро, но, по словам Мятиева, люди все-таки могли их пересечь.

«Мне недавно послали видео, как один дальнобойщик из Беларуси спокойно заезжал в Туркменистан на своем автомобиле где-то 7 февраля. Он снимал это для своего видеоблога на ютубе. Там уже, правда, принимались защитные меры, хлоркой его автомобиль опрыскивали. Но температуру не мерили и на карантин не отправляли. Это уже сейчас приезжающие вынуждены 14 дней пробыть на карантине», — говорит он.

Лагеря, хлорка и окуривание могильником

Тех, кто пересекал границу, в Туркменистане помещали в карантинные лагеря. Судя по найденным в открытом доступе фотографиям, он выглядит так: множество военных палаток установлены посреди пустыни, внутри них — по 20 двухъярусных кроватей. В публикации Turkmen.news со слов побывавшего там человека утверждается, что в палатках пыльно и холодно, а умыться можно под отдельным тентом, куда подвозят холодную воду в пластиковой таре.

«Это все формальность, чистая формальность. Человека просто сажают в палатку на 14 дней, говорят: "просто отсиди там и все". Чисто формально померили температуру, сделали рентген и все. И всех суют в одно и то же помещение, в палатку эту. Допустим, у меня завтра истекают 14 дней, мне завтра выходить, у меня ничего не обнаружили, я не кашляю, температуры нет — а ко мне сегодня ночью подселяют человека, который вчера, например, вернулся из России или из Беларуси. А вдруг у него что-то есть? Мне завтра выходить в город, в люди, а этот человек, возможно, носитель вируса и его на соседнюю шконку кладут», — рассуждает Мятиев.

Официально утверждалось, что в стране есть только один карантинный лагерь, но оказалось, что их больше.

«На днях мне послали аудиозапись с одного совещания в школе, там выступал представитель здравоохранения. Он сказал, что даже в одном Лебапском велаяте на границе с Узбекистаном как минимум три таких лагеря. [Один] в Туркменабаде, в административном центре, — его создали для прилетевших из-за границы. [Еще один] близ КПП "Фарап" — это на границе с Узбекистаном и один близ КПП "Имам-Назар" — это на границе с Афганистаном», — пересказывает журналист.

Еще одна карантинная мера — блокпосты на въездах и выездах из городов, ограничивающие передвижение граждан. Из одного региона в другой можно попасть только со справкой от врача, что ты здоров.

«Едет рейсовый автобус из пригорода. Его останавливают, все оттуда высаживаются, [их встречает] человек без перчаток, без маски, с двумя инфракрасными термометрами в руках. Подносит эти термометры к уху людей, хорошо еще не сует туда, измеряет температуру и все. Нет ни перчаток, ни масок — ничего. Хотя там слышны и кашляющие люди — окей, у них может быть простуда какая-нибудь или просто горло болит — но все это [выглядит так], что им сказали сделать, они сделали. Как сделали — уже неважно, вот чекмарк, галочку поставили», — говорит Мятиев.

Так же формально выглядит и дезинфекция: например, в школах учителей заставляют мыть все хлоркой. Есть чисто туркменистанская особенность: помещения окуриваются травой, которая по-русски называется могильник или гармала.

«У нас на шесть дней продлили весенние школьные каникулы. Все это время учителя и персонал школ проводили дезинфекционные мероприятия — тупо мыли хлоркой и окуривали вот этой травой, могильник называется или гармала. Она якобы обладает антибактериальными свойствами. Эту траву испокон веков жгли на свадьбах и от сглазов. Короче, такая чудо-трава. Видимо, осталось только курить ее начать, чтобы радоваться жизни», — говорит Мятиев.

Секретная статистика и провинциальные больницы Узбекистана

Президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов начинал свою карьеру как врач, а до скоропостижной смерти своего предшественника Сапармурата Ниязова был министром здравоохранения. Состояние туркменистанской медицины сейчас оставляет желать лучшего.

«Многие люди, кто может себе позволить финансово, по малейшим симптомам и признакам болезни предпочитают лечиться за рубежом. В основном ездят в Турцию или Россию. Доходит до того, что лечатся в Узбекистане. Допустим, жители Дашогузского велаята ездят проверяться в больницу в Ургенч. То есть это обычная периферийная больница в Узбекистане и они ей доверяют больше, чем нашим "суперсовременным" клиникам с самым "современным" оборудованием», — рассказывает журналист.

При этом, как говорит Мятиев, даже косвенно оценить масштаб распространения коронавируса в стране через статистические данные по заболеваемости пневмонией или смертности от нее не представляется возможным.

«Медицинская статистика в Туркменистане — это очень закрытые данные. У нас в конце того года поступило два важных, как мы считаем, документа — это ситуация по материнской и детской смертности, а также статистика по туберкулезу в стране. Их нам удалось достать самым неимоверным способом, через-через-через — и везде люди подчищали за собой хвосты. Сейчас люди для этого вынуждены пользоваться программами, которые удаляют с компьютера все без следов, потому что у туркменских спецслужб есть привычка отбирать телефон или компьютер и восстанавливать все, что оттуда было удалено простым delete», — объясняет Руслан Мятиев.

«Люди боятся» и отсутствие достоверной информации

Ситуация с отсутствием официальной информации, по словам собеседника «Медиазоны», вредит в том числе и властям — люди начинают распускать слухи и строить домыслы, а это нагоняет на общественность еще больше страха.

«Например, у нас есть паромное сообщение с Азербайджаном. Были сообщения, что на пароме из Баку в порт Туркменбаши прибыли 20 человек с подозрением на коронавирус — и все, пошло-поехало. Когда власти начали ограничивать движение внутри страны, люди уже поняли: что-то происходит. Ринулись на базары, начали покупать там еду мешками, запасаться — вдруг исчезнет, вдруг подорожает. В итоге и исчезло, и подорожало. И правильно сделали, наверное, что закупились», — предполагает он.

Доходит и до того, что из-за недоверия к официальной информации люди отказываются водить своих детей в садики. Так происходит в городе Сейди Лебапского велаята на востоке страны: там воспитательницы детских садов буквально умоляют родителей вернуть детей в учреждения, так как их могут уволить.

«Недавно мы публиковали новость о том, что родители отказываются отдавать детей в детские сады именно из-за страха заражения. Тут тоже вот, откуда у них информация? "Ну нет коронавируса", — говорят им по телевизору. Тем не менее, они, видимо, что-то знают — что-то услышали, что-то увидели. Они не хотят отдавать детей в сад. Доходит до того, что воспитателям и заведующим становится невыгодно: ведь их могут закрыть и они теперь готовы не брать с детей деньги за посещение в течение одного месяца», — рассказывает журналист.

Все мировые социальные сети в Туркменистане заблокированы, лишь малая часть людей пользуется VPN-сервисами для обхода блокировок. Единственным способом получения информации для большинства людей остается телевидение.

«Туркменистан известен тем, что здесь очень большое количество спутниковых антенн. В Ашхабаде с ними борются, но на периферии не особо, потому что это не столица. Там люди смотрят российское, турецкое или узбекское телевидение», — объяснил Мятиев.

При этом, по словам журналиста, государственные телеканалы практически никто не смотрит.

«Туркменское телевидение, поверьте, достаточно минут 15 посмотреть, и уже хочется все [выключить]. Тебе по телику говорят, что ты белый, а ты сидишь перед теликом и видишь, что ты черный. Они реально как будто в параллельном мире в этом телевизоре живут: одни успехи, одни достижения, проблем никаких нет, всего хватает. Им показывают по телевизору полные полки продуктов или как крестьяне спокойно идут к банкоматам и обналичивают деньги за сданный урожай хлопка или пшеницы, а на самом деле там война перед этими банкоматами, денег не хватает, люди с самого утра выстраиваются в очереди», — говорит он.

Про запрет слова «коронавирус» и милиционеров, срывающих маски

Как рассказывает Руслан Мятиев, новости о том, что в Туркменистане запретили слово «коронавирус», а людей за его упоминание массово задерживают, не соответствует действительности.

«Официальные туркменские власти очень не любят повторять и лишний раз вспоминать какие-то плохие слова, допустим, ВИЧ или СПИД. Речь идет о любых инфекционных заболеваниях. И здесь они исходили из того, чтобы не нагнетать панику, чтобы лишний раз не пугать людей — просто они называли это общим термином "респираторное заболевание". Естественно, никакого указа, приказа о том, что нельзя использовать этот термин — нет и не было. В первых минздравовских буклетах о коронавирусе, где показывалось, как мыть руки, не здороваться и чихать в салфетку — там есть слово коронавирус. В последующих изданиях этой брошюры коронавируса уже не было — его стали называть острым респираторным заболеванием», — объясняет журналист.

«В Туркменистане есть такая штука, допустим, если один корреспондент тому же радио "Азатлыку", либо мне, либо другому изданию сообщил, что видел, как у человека содрали с лица маску или задержали за использование слова "коронавирус", то это потом применяется ко всей стране: "а вот все, в Туркменистане начали запрещать маски". А ведь просто какому-то милиционеру, грубо говоря, не понравилось, что человек ходит в маске и якобы пугает людей — он к нему подошел, содрал маску, отвел в опорный пункт. И все — на этом основании все сделали выводы, что так по всей стране, но ведь такого не было повсеместно», — заключает главный редактор Turkmen.news.